Ближний круг - Александр Афанасьев

отношение к этому власти, между прочим, считающей себя социалистической. За героизм – Мерседес, квартиру – напичканную микрофонами, бордель с запрещенным спиртным, где наверняка подслушивают разговоры. Как-то все сильно неправильно это.

– В машине кто-то есть…

– Его водитель. Он ездит сюда один. Ты справа я слева, пошли…

Николай – сунул в сумку перезаряженный автомат, вылез из машины. На первый взгляд – тихо, мирно. Если не считать что в стране уже идет то ли государственный переворот, то ли не пойми что…

Бахметьев – тоже вылез. С независимым видом направился в сторону Тойоты. Николай перешел на другую сторону улицы…

Меры предосторожности были напрасны – водитель просто дрых. Проснулся только тогда. когда КГБшник открыл дверь и прижал водителя ремнем к сидению.

– Генерал где? – спросил он

– Ты…

Дальше пошли непристойности. Бахметьев – навалился сильнее, ремнем передавив горло.

– Говори! Генерал там?

– Стоп. Стоп, рафик…

У Николая в кармане – сохранилось удостоверение Амн-аль-Хаас. президентской охраны. Он не использовал его, когда они заезжали за Рашидом. и, наверное, зря… но оно было. Он показал его водителю, тот выпучил глаза.

– Рафик. Но рафик майор Сабаави ничего не говорил, что генерала будут задерживать. Я бы и сам его…

Николай просек – водитель был стукачом, приставленным к генералу. Причем стукачом, докладывающим непосредственно в Президентский дворец. Как и все стукачи – он должен быть труслив. Надо только давануть посильнее

– Никто не говорит, про задержание, ишачье ты отродье! Как ты смеешь возводить напраслину на своего генерала?!

– Я…

– Саддам хочет видеть рафика генерала, чтобы дать ему задание! Проведи нас к нему, немедленно!

Бахметьев – ослабил хватку.

– Да, да. Конечно, рафик…

Мразь. Мразь – она везде мразь. И во всем.

Водитель – решительно пошел вперед. Бахметьев и Николай переглянулись за его спиной. пошли следом…

Дверь – не сразу открылась после того, как водитель забарабанил в нее ногами. Но открылась – выглянула женщина в диковато выглядящей в столице саддамовского Ирака парандже. Водитель – сказал несколько слов, женщина посмотрела на них… отступила.

Внутри – тысяча и одна ночь. Драпированные дорогим шелком стены, запах благовоний и опиума. Иранские контрабандные ковры – в Ираке ковроткачество было, но таких ковров не получалось. Женщины – такие же, загадочные, в парандже.

Они поднялись на второй этаж… здание было построено как обычный партийный комитет БААС, что само по себе наводило на размышления. Женщина – указала на дверь, водитель – решительно постучал. Раздалось какое-то то ли ворчание, то ли… Водитель обернулся – Николай утвердительно кивнул. Тогда – тот решительно толкнул дверь, на лице его – было предвкушение предстоящей расправы…

Понятно, откуда его взяли и вообще – откуда берутся такие. Это холуй. Скорее всего – он даже и на фронте то не был, возит генерала, в то время как его сверстники – рискуют жизнью, многие уже навеки упокоились на полях иранской колючей проволоки или лежат в госпиталях без ног. И этот… он мечтает о том, как будет участвовать в аресте своего генерала… наверняка хоть что-то, но подкидывавшего своему водителю с хозяйского стола. Но не ждите от таких благодарности, для них нет больше награды, чем увидеть падение своего хозяина. Или – даже и поучаствовать в нем…

Комната – оказалась отделана под покои багдадских халифов. Генерал Фахри, здоровяк, из бывших мотострелков – поднялся в полный рост, совершенно голый, поросший шерстью как обезьяна, лицо перекошено от ярости.

– Как ты смел сюда войти!

– Мой генерал. Саддам ищет вас, эти люди пришли за вами.

– Пошли вон отсюда! Все!

Он выглядел разъяренным – но не находящимся под действием наркотика. И это хорошо. За балдахином – женщина, которая была с ним, пыталась укрыться.

– Но это срочно, мой генерал…

– А эти что здесь де…

Бахметьев – выбросил вперед руку с пистолетом, нажал на спуск. Оглушительно грохнуло, во все стороны брызнуло кровью, водитель повалился на пол как подрубленный. Кровь – брызнула в лицо генералу. Тоненько, почти детским голосом завизжала женщина – проститутка. Бандерша – бросилась к двери, но Бахметьев развернулся и дважды выстрелил ей в спину. Она сделала еще шаг – и упала в дверном проеме.

– Одевайтесь – КГБшник показал пистолетом на небрежно брошенную одежду – быстро. Надо уходить…

Генерал не стал противиться – начал одеваться…

Николай вышел первым. Остановить их – даже не пытались. Оружие он держал открыто, если кто и был на улице – они слышали выстрелы…

– Чисто

Втроем – они побежали к машине. КГБшник перебросил на ходу ключи

– За руль!

Мерс был старый, почти как Волга-24, какая была у отца. Мотор – схватился с полуоборота…

– Куда?

– Просто покатайся… по центру.

Бахметьев и генерал сели назад.

– Что происходит? – спросил генерал скорее удивленно – зачем вы это сделали? Вы же советские, так?

– Начался государственный переворот – сказал Бахметьев

– Саддам!? – моментально спросил генерал

– Мы не знаем, где он. Думаем, что он жив.

Надо было видеть, как изменилось лицо генерала. Все они, еще со времен зверской расправы над Касемом – жаждали мести. Армия в Ираке – была не защитницей народа, а своеобразной кастой, по крайней мере, в части ее офицеров. Такими армии делали в своих колониях англичане и такими они остались.

Просто где-то они были у власти – как в Египте или Сирии – а где-то нет. Не в последнюю очередь – генерал ВВС Хафез Асад. тоже баасист – ненавидел Саддама как представителя простонародья, отодвинувшего армию от власти. С Касемом – он, скорее всего, смог бы найти общий язык.

– Тогда что вам от меня надо? – спросил генерал – я ничего не делал.

– А вы думаете. Саддам этому поверит?

– Остановите машину – потребовал генерал – немедленно.

Он потянулся к ручке двери – но советский – перехватил его руку

– Слушайте меня! Советский Союз – друг Ирака! Советский народ – друг иракского народа! Думаете, мы считаем правильным, когда людей кидают в темницы!? Казнят без всякого на то повода!? Саддам преступник, он узурпировал власть!

– Саддам сделал нашу страну сильной!

Генерал не мог поверить и не мог согласиться. В системе существовали простые и жесткие правила. Военные были разбиты на тройки, за каждым следило двое равных ему по званию. В случае, если один участвовал в заговоре – казнили всю тройку. Время от времени – к каждому подходили и предлагали принять участие в заговоре. Кто соглашался – исчезал без следа. Все знали правила – и никто никому не верил. Конечно, никто не слышал, чтобы ради достоверности постановки – убили двоих. Но кто знает… кто знает.

– Саддам залил Ирак кровью! Николай, давай к нашему посольству, где мы были!

– Там же оцепление!

– Давай, тебе говорю.

Николай повернул руль.

– Что вам от меня надо?

Бахметьев – достал свой пропуск в посольство

– Вот. Я – советский. Я не провокатор Саддама.

– Я не понимаю.

– Речь идет не только о спасении вашей жизни – но и о спасении Ирака.

– Я по-прежнему не понимаю.

– Саддам предал нас. Притворился другом и предал нас. Наше посольство в осаде, меня самого попытались убить. Но дело не во мне. Вопрос стоит так: Саддам предал нашу дружбу или иракский народ предал нашу дружбу?! Отвечайте!

– Я не могу!

– Можете! От имени всего иракского народа – можете. Мы помогали вам победить Иран. Мы поставляли вам оружие, в то время как американцы – тайно поставляли оружие Ирану! Вы знаете. что это так[153]!

– При чем тут американцы?

– При том, что Саддам продал Ирак американцам! Американцы в городе! Американцы – пытались меня убить…

Впереди показались заграждения – полиция уже блокировала дорогу к советскому посольству. Генерал начал понимать, что такого розыгрыша – не бывает. Ради того, чтобы проверить его одного – такое делать не станут.

– Разворачивайтесь

– Вы с нами?

– Что значит – с вами?

– С иракским народом – против клевретов Саддама! С коммунистами и честными партийцами – против бандитов и узурпаторов!

Никто их – не уполномочивал говорить это, а в Москве – от такого развития событий поседели бы. Но это все там… а тут все решалось… здесь и сейчас. И возможно – не для одного только Ирака[154]…

– Я…

– Да хватить мямлить! – КГБшник говорил напористо и зло – вы думаете, мы просто так оставим все это? Оставим без последствий предательство Саддама?